МОЙ ТЕРАПЕВТИЧЕСКИЙ СЛУЧАЙ

МАРТА

Мы с Мартой работали три периода с перерывами. В первый период у нас было 30 сессий. Через полгода она пришла опять, и мы провели ещё  50 сессий.  Потом мы не встречались год, и после этого были ещё 50 встреч. Марта всегда возвращалась в терапию в очень трудное для себя время. И я была для неё очень важной и очень нужной. Марта хорошо работала во время сессий, приходила вовремя,  была активной, не ждала от меня таблетки или магического рецепта, рефлектировала, у нас всегда были хорошие результаты. Бывают в жизни такие хорошие клиенты, которые помогают…  Перед третьим периодом работы она даже мне не звонила – я сама её нашла, каким-то десятым чувством чувствуя, что мне надо знать, как ей. И только тогда я по-настоящему осознавала, что она так хорошо работала и достигла таких результатов для того, чтобы быть хорошей и для меня. Она была хорошим клиентом для терапевта, чтобы избежать насилия и суицида для себя.

Первый круг

Марта обратилась в кризисный центр  в связи с проблемами с сыном. Тогда ей было 33 года. Она работала в полиции, была разведена, у бывшего мужа другая семья. Сыну – 7 лет. Сын начал ходить в школу, часто болел, был сильно напряжён, не мог оценить себя достаточно хорошо и, по теории Марты, чего-то очень боялся. Когда она рассказывала о себе, мне казалось, трудности матери и сына были невероятно похожи. Даже в их совместной игре было видно, что Марта как будто просит разрешения сына присутствовать в игре, она боялась ему мешать и не быть хорошей мамой. Через месяц мы стали встречаться только с Мартой, без ребёнка. Её запрос был связан с тем, что ей часто кажется, что с нею не всё в порядке.  Было чувство, что она ничего не чувствует, только смотрит на себя со стороны. Она не верила сама себе и своим чувствам, ей   было более важно то, что думают о ней окружающие. Она хотела понять свои трудности в отношениях с мужчинами, а также улучшить отношения с матерью.

Перед тем, как прийти на первую консультацию для себя лично, она много думала и волновалась. Вопрос, с которым она пришла, доставлял ей  много страданий. Марта рассказала, что у нее есть сестра,  на полтора года старше, и с  5-6-летнего возраста Марта помнит о том, что её сестру сексуально использовал их сосед, взрослый мужчина, который присматривал за ними во время отсутствия родителей. Она помнит, что видела это происшествие, но не верит этому. Её постоянно мучает мысль, действительно ли это правда – и если нет, тогда зачем ей надо было это всё придумать? Марта хотела найти внутреннее успокоение: либо найти ответ на этот вопрос, либо просто отодвинуть его куда-то в сторону, чтобы мысли об этом не мучили её. Конечно, я не могла дать ответ о правильности её воспоминаний, но важно было значение этих воспоминаний в её теперешней жизни. Естественно, у меня возникли сомнения, но не в истинности истории сексуального использования сестры, а в возможности того, что не только её сестра была использована, но и она сама. Но этим я пока не делилась.

У нас обеих вначале было много тревоги. Тогда я плохо умела её скрывать, но была уверена, именно моя тревога и  моя эмпатия помогли Марте преодолеть огромный стыд, который она испытывала. После рассказа о сексуальном использовании сестры, ей было стыдно от того, что это, возможно, действительно было, и от того, что, возможно, она такое придумала. Стыд – одно из чувств, с которым труднее всего жить и труднее всего выражать. Они связаны с представлением о себе и чувством идентичности. Стыд означает, что не только что-то во мне плохое, но я вся плохая. И для того, чтобы избежать страданий, легче сомневаться в реальности.

У сестры Марты были проблемы с алкоголем, не было близких отношений, она несколько раз пыталась совершить самоубийство. У сестёр между собой всю жизнь были хорошие отношения, но они никогда не говорили о сексуальном насилии в детстве. Марта  не говорила об этом и с другими близкими людьми. Её мама всегда была занята заботой о настроении отчима, который был алкоголиком. Отношения с матерью у обеих были сложными всегда, уже с детства, когда Марта чувствовала себя непринятой со стороны матери. С настоящим отцом Марты её мама рассталась, когда ей было 2 года, а в возрасте 5 лет её отец совершил самоубийство. Это всегда являлось запретной темой в семье, мама запретила об этом говорить и встречаться с родственниками отца. После ухода из родительского дома Марта всегда считала  своим долгом навестить маму, но чувствовала нежелание даже говорить с ней.

После рассказа об использовании сестры эта тема звучала во многих встречах. Вопрос реальности воспоминаний был основным долгое время, несмотря на то, что  во время терапии она говорила об этом с сестрой. Позже я поняла, что вопрос разделения реальности и фантазий был очень важен для Марты – как это бывает для тех, кто пережил травму. Она говорила, что «во многих ситуациях жизни нужен кто-то другой, кто подтвердил бы: да, это действительно было или не было». Нередко, приходя на следующую встречу, она не помнила ничего из того,  о чем мы говорили. Она соглашалась, что я могу ей напомнить. Марта часто говорила о том, что чувствует себя незащищенной – боится, что не справится с жизнью, что не сможет себя физически защищать. Она много плакала. Ей было жалко себя и сестру. Её чувства были очень живыми, особенно страх, стыд и непонимание того, что происходит. Она сказала, что не уверена, происходило ли это с нею. Марта снова и снова видела ту картину, где она стоит у стола, за занавеской, видит голые тела своей сестры и соседа. Эта картина как будто застряла в мозгу, и ничего там не менялось с тех пор. Она не понимала, почему она не говорит, не кричит, не зовёт на помощь, и её сестра ничего не делает – настолько сильно  она испугана. Ей всю жизнь казалось, что надо искупать какую-то вину перед сестрой. Мы несколько раз говорили об этом, работая и с вербальными  воспоминаниями, и с образами, и с физическими ощущениями. Много говорили о чувстве бессилия, ступора, неспособности что-либо предпринять, что так часто повторялось в её взрослой жизни.

Другой болезненной темой для Марты были отношения с мамой. Она чувствовала стену между ними, никогда не ощущала живого контакта с ней. Они никогда не могли говорить об отце, а ей очень хотелось. Когда она хотела искать родственников отца, реакция матери была жёсткой: «Забудьте, что у вас есть мать». Марта рассказывала: «У меня всегда было чувство, что у меня нет половины или половина меня – плохая, ничтожная, потом, что отец был плохим, все его родные и родственники тоже  были плохими. Мама сказала, что он нас не любил. В действительности, когда она стала жить с отчимом, папа боялся, что он нас не увидит. Он любил нас. Она всегда говорила неправду».

Марта не понимала, почему мать так делала. Может, потому, что слишком боялась потерять своего нового мужа, или чтобы быть вместе с дочками. Марта часто злилась на маму за это. Но с другой стороны, когда отец повесился, его родственники обвиняли маму. Марта чувствовала себя виноватой в том, что не дала матери столько любви и заботы, сколько она сама  хотела получить от неё. Это звучало абсурдно, и мы говорили об этом. От этого и была её злость. Два разных мира: мама и отец, её семья и его. Они много делали, чтобы это так и было. Марта хотела их соединить, но в реальной жизни это было невозможно. В своей внутренней жизни она чувствовала разделённость, впадая в состояния, в которых  слишком осуждала себя.

Тема негативного видения себя звучала сильно и часто. Многое было связано с работой: Марта обвиняла себя, что не может достаточно хорошо выполнять свои обязанности, потому что нагрузка слишком большая. От этого – чувство вины перед клиентами и начальством. Она боялась говорить с начальницей о вариантах, как эту нагрузку уменьшить. Ей казалось, что другие могут говорить, какой она должна быть или не должна. Это было хорошим поводом для обсуждения той модели, которая есть и в жизни: другие всегда правы.

Много места в наших встречах было и для отчима, к которому Марта чувствовала только презрение из-за его проблем с алкоголем. Она призналась, что если от кого-то в жизни и хотела избавиться, то это – он.      

Первая фаза в терапии – это со-создавание терапевтического мира. Я старалась поддерживать в клиентке всё то, что было живым, здоровым и творческим, и также помогала делиться  тем, что больно. Мы проживали ежедневные ситуации, где чувство неполноценности мешало делать то, что Марта сама  хотела, что мешало ей хотеть.

Постепенно проявилась и другая тема: отношения с мужчинами. У Марты был друг,  их отношения начались четыре года назад, после развода с мужем. Муж был человеком, на которого, как Марта говорила, нельзя было полагаться. Муж завел новые отношения, и их отношения уже давно не были хорошими. Со своим другом Марта знакома уже с детства, но встречались они редко, а когда встречались, он вёл себя так, как будто у него всё было в порядке. Все попытки обсудить свои отношения были неуспешными. Марта хотела прекратить эти отношения или менять их – встречаться чаще. Злилась на него, но не умела говорить об этом. Для неё легче было замкнуться в себе и уйти совсем, чем сказать, что она хочет отношений. В ходе терапии Марта начала говорить с ним, и это явилось поворотным пунктом в их отношениях. В конце наших встреч они начали жить вместе.

(Продолжение следует)

Иева Бите, психотерапевт

           Наверх